Коняев Петр Григорьевич – участник Великой Отечественной войны- ветеран труда НИУ «БелГУ»

Из воспоминаний Петра Григорьевича Коняева (фрагменты из интервью с Викторией Лю-Ку-Тан):

28 апреля 1943 года мне пришла повестка. В ней значилось, что 1 мая я должен явиться в военкомат в Бабровы Дворы, при себе иметь тёплую одежду, обувь и продукты на 20 суток. Из деревни нас собралось 15 человек. Это был уже последний призыв, больше некого было мобилизовывать. Взяли мы сухарей, пшено, я прихватил баночку мёда, и пошли. 2 мая ребят моего возраста – тысячи две, а может быть больше – построили в колонну, и мы пошли дальше. Куда? Неизвестно. Прошли Чернянку, там я впервые увидел железную дорогу и паровоз. Прошли через Новый Оскол, зашли в Воронежскую область. Затем был город Острогожск. Оттуда со станции в эшелонах отправились дальше. Ехали 10 дней, изголодались. Надо сказать, что во время войны голодали не только солдаты-призывники, а всё население. Нас в армии кормили по 3-й категории: 600 грамм хлеба, 25 грамм сахара, суп и что-то давали во второй раз. А мы-то ребята молодые, по 17 лет, ещё росли. Хорошо, что выдержали, такого ни один народ, по-моему, не смог бы выдержать, не сдаваясь.

Нас определили в артиллерию, я попал в 16-ю батарею 196 зенитного артиллерийского полка, которая стояла на железнодорожных платформах на берегу реки Волги. Рядом – железная дорога, которая вела в Сормово через мост из Сибирской пристани Горького. Мы охраняли это мост. Дело было страшное для тех, кого не «обкатали» под огнём. Стреляли без задержек, я подносил снаряды, гильзы со звоном отлетали на платформу, взрывались бомбы, которыми «утюжили» нас немецкие самолёты. Налёты были такие, что в Горький приезжал Михаил Иванович Калинин, чтобы оценить разрушения. Примерно через неделю этот ужасный огонь затих, налёты прекратились. Видимо наши стали крепко бить немцев на Курской дуге.

Так как я был грамотным, мне поручили быть агитатором: я читал газеты, которые привозили в полк. Через год мне присвоили звание ефрейтора, потом младшего сержанта, чуть позже – сержанта, а в 1944 году назначили командиром орудия. Правда, в 1944-м налётов немецких бомбардировщиков уже не было, и мы грузили соль, которую везли с Сибирской пристани в Сормово. Дрова грузили. Осенью – капусту, морковку.

В 1945 году нам самим приказали грузиться в эшелоны. Мы хотели на фронт, в Пруссию, а нас отправили на Восток. Через тот мост, который мы охраняли, ехали мы сначала на Киров, потом на Свердловск, Омск, Красноярск, Новосибирск, Иркутск. Через месяц добрались до Байкала. Поездов на станции Слюдянка стояло много. Мы побежали за горячей водой: чаю пить. Вдруг слышим – стрельба. А станция большая – не поймём, что случилось? Оказывается – Победа! Все салютовали из своего оружия. Это была великая радость.

Война была окончена. Однако спустя пару часов эшелон с бойцами и техникой продолжил свой путь на восток к границе с Манчжурией. Конечным нашим пунктом был город Свободный на реке Зея, там, где сейчас космодром. Мы охраняли мост через реку, но налётов не было, даже когда в августе началась советско-японская война. После капитуляции Японии армию начали переформировывать. Первыми демобилизовали девушек, потом тех, кому за 40-50 лет и тех, кто имел педагогическое образование. Страна нуждалась в учителях, она открывала школы. Доказательством тому и наш университет. В 1944 году, как только освободили территорию области, вышел указ – открыть учительский институт в Старом Осколе.

В армии в основном осталась молодёжь. После Победы моя служба в армии продолжалась ещё пять лет. Из орудийного взвода меня забрали на радиостанцию радиолокации, а потом как грамотного комсомольца весной 1946 года взяли в штаб полка. Там я работал до демобилизации.